Актуальность данного исследования предопределяется тем, что среди разновидностей источников финансирования туризма в последние годы внимание бизнес-сообщества привлечено к такому его виду, как туристская рента. Закономерности образования туристской ренты и характер распределения прав собственности на туристские ресурсы предопределяет принципиальные основы использования туристской ренты как элемента финансовой базы развития индустрии туризма.
В данном исследовании была поставлена цель выявления возможности развития индустрии туризма в СКФО на основе инвестиционного механизма туристской ренты.
Информационной базой исследования послужили: официальные данные Федеральной службы государственной статистики Российской Федерации, статистические данные региональных органов управления туризмом, стратегии и программы развития туризма в регионах, информация Федерального агентства по туризму.
В методологическую основу исследования положены следующие основные методы: системный подход, абстрактно-логический, комплексно-факторный, экономико-статистический, аналогий, сравнительных и экспертных оценок, экстраполяции.
Безусловная важность индустрии туризма для развития мезоэкономики в целом подтверждается его экономическими масштабами – «общий объем инвестиций в создание туристического кластера в СКФО оценивается в 451,44 млрд рублей» [1]. Из них 272 млрд рублей – средства институциональных инвесторов, 119,28 млрд рублей – частные инвестиции и кредиты банков, 60 млрд рублей – государственные вложения [1]. По прогнозам Всемирного совета по туризму и путешествиям (WTTC), вместе с Оксфордским центром экономического прогнозирования (OEF), в течение последующих 10 лет в России ежегодный реальный рост сектора туризма должен составить 6,4 %, а его доля в ВВП к 2016 г. должна вырасти до 9,1 %, что выведет Россию в число лидирующих стан по уровню развития туристско-рекреационной отрасли [9]. С учетом уникальности проекта создания туристического кластера на территории СКФО, Краснодарского края и Республики Адыгея с применением инструментов особых экономических зон и инструментов государственно-частное партнерство не имеет аналогов на территории Российской Федерации.
Большое внимание в Стратегии развития СКФО уделяется поддержке МСП в сфере туризма. Туристический сектор является одной из самых перспективных отраслей с точки зрения потенциального вклада в социально-экономическое развитие Северо-Кавказского федерального округа, в рамках которой может быть создано более 100 тыс. новых рабочих мест. «Активное развитие туризма в регионе не может быть достигнуто без малого и среднего бизнеса. Государственная поддержка этого направления будет заключаться в поддержке создания сети гостевых домов, а также развитии туристического сервиса на базе малых предприятий», – говорится в документе.
Туристическая отрасль стала, наверное, самой показательной с точки зрения тех сложностей, которые возникли при реализации планов по экономическому развитию Северного Кавказа.
Еще в 2010 году, в момент появления проекта курортного кластера Северного Кавказа, туризм рассматривался в качестве магистрального направления, который принесет региону инвестиции и рабочие места. Однако спустя всего три-четыре года амбиции в этой сфере стали значительно скромнее, а реальные результаты пока оставляют желать большего.
Напомним, что первоначально проект туристического кластера включал пять горнолыжных курортов: «Лаго-Наки» в Адыгее и Краснодарском крае, «Архыз» в Карачаево-Черкесии, «Эльбрус-Безенги» в Кабардино-Балкарии, «Мамисон» в Северной Осетии и «Матлас» в Дагестане.
Регионы, оставшиеся за бортом проекта, срочно включились в процесс, и уже через пару лет в рамках кластера были представлены все регионы СКФО.
Амбициозные новички демонстрировали готовность развивать туризм фактически с нуля. В Ингушетии, например, силами группы «Акрополь» сенатора от республики Ахмета Паланкоева были быстро построены первые горнолыжные склоны, а в Чечне приближенный к Рамзану Кадырову бизнесмен Руслан Байсаров объявил о строительстве VIP-курорта в своем родовом селе Ведучи.
Но судьба кластера, как оказалось, слишком сильно зависит от политических факторов. После скандальной отставки председателя совета директоров ОАО «Курорты Северного Кавказа» Ахмеда Билалова в феврале 2013 года туристический мегапроект на глазах становился все менее амбициозным или же – все более реалистичным.
Выступая в Совете Федерации в июне прошлого года, вице-премьер Александр Хлопонин сообщил, что в ближайших приоритетах у правительства всего три кавказских курорта. Это Архыз, где в прошлом году заработали первые подъемники и гостиницы, Приэльбрусье, где горнолыжная инфраструктура существует еще с советских времен, и Ведучи (тут явно не обошлось без лоббистских возможностей главы Чечни). Остальные – по мере очередности.
А в конце 2013 в развитии событий вокруг туристического кластера добавился еще один фактор неопределенности, поскольку «Курорты Северного Кавказа» покинул гендиректор компании Сергей Верещагин, который полтора года занимался тем, что приводил проект в соответствие с реальными возможностями государства и инвесторов.
Вместе с тем развитие туризма в СКФО не ограничивается мегапроектами – многое зависит от активности как властей, так и предпринимателей на уровне отдельных регионов и муниципалитетов.
Благодаря этой «инициативе снизу» на Северном Кавказе постепенно развиваются такие не самые массовые виды туризма, как паломнический, гастрономический или этнографический, не говоря уже о вполне состоявшихся горнолыжном и оздоровительном.
Объективно этому процессу должны способствовать три фактора.
Во-первых, повышение транспортной доступности региона: в последние два-три года произошло значительное снижение стоимости авиабилетов из Москвы и Санкт-Петербурга в главный аэропорт СКФО – Минеральные Воды.
Во-вторых, снижение террористической напряженности: успехи в борьбе с экстремизмом вполне реальны, и образ Северного Кавказа как сплошной «горячей точки» постепенно уходит в прошлое.
В-третьих, переориентация россиян на внутренние направления в связи с «санкционной войной» и падением курса рубля.
Так что перспективы развития туризма в СКФО по-прежнему весьма оптимистичны. Главное, как и в других отраслях, чтобы государство увидело, что уже реально сделано, и помогло тем, кто добился высоких результатов своими силами.
Собственно, это и есть главная дилемма, перед которой оказались власти, объявив о намерениях ускоренного развития экономики Северного Кавказа, – кого поддерживать?
Новые мегапроекты, теоретически, в долгосрочной перспективе способные выступить «якорями модернизации» – или же тот бизнес, который сам сформировался в регионе без помощи государства, но при этом во многих случаях несет на себе местную специфику, причем не только позитивную?
Попытка реализовать на Северном Кавказе стандартные схемы экономического развития отсталых территорий очевидно не удалась.
В самом регионе инвесторов, готовых предложить проекты по мировым стандартам бизнеса, можно пересчитать по пальцам. Это, в частности, продемонстрировала деятельность «Корпорации развития Северного Кавказа», которая за несколько лет не смогла сформировать внушительного портфеля проектов.
А крупные инвесторы из других регионов на Северный Кавказ пока так и не потянулись – их отношение к перспективам работы в СКФО по-прежнему во многом определяет известная специфика региона.
И этот опыт еще предстоит осмыслить, чтобы вторая пятилетка оказалась для экономики СКФО более успешной, чем первая.
Если говорить об инвестиционной привлекательности региона, то в целом по СКФО за 6 месяцев 2013 года объём инвестиций составил 99 469,6 миллионов рублей, (или 2,1 % от общего объёма по РФ, который составил 4 758 140,0 миллиона рублей), из них собственных средств – 36,6 %, привлечённых – 63,4 %, в том числе 41,3 % – за счёт бюджетов различных уровней. По сравнению с аналогичным периодом 2012 года, это составляет 93,5 % в сопоставимых ценах (в целом по РФ – 98,6 %) [8]. Среди основных причин низкого показателя инвестиций в регионе можно назвать высокие риски, недостаток инфраструктуры и стимулов для инвесторов, также отсутствие крупных потенциальных инвесторов на внутреннем рынке; отсутствие финансовых средств на проработку проектов у предприятий и предпринимателей, неразвитый сектор предпринимательства. Кроме того, доля государства в структуре инвестиций в регионы СКФО существенна и в среднем составляет 40–50 % от общего объема (по России – около 30 %). В Чеченской Республике этот показатель превосходит 90 %. Все инвестиции направлены на реализацию социальных проектов и мероприятий.
Для выполнения программы развития туристской отрасли в СКФО необходим комплекс соответствующих инвестиционных проектов, однако на пути их реализации существует достаточно много препятствий. Во многом они схожи с проблемами долгосрочных инвестиционных проектов в других отраслях экономики, однако существуют и специфические причины, свойственные именно туристской сфере. Они связаны прежде всего с повышенным риском возврата вложенных средств, который обусловлен очень большой неустойчивостью турпотоков, от интенсивности которых зависят сроки окупаемости проекта; на указанную неустойчивость турпотоков влияют прежде всего социально-политические условия в стране и регионе, рыночная конъюнктура и т.д. Инвестиционные процессы в туризме также нуждаются в дополнительных гарантиях со стороны региональных и федеральных властных и управленческих структур. Актуальность таких гарантий обусловлена еще и тем, что в СКФО практически отсутствуют крупные туристические объединения (корпорации), способные реализовать крупномасштабные проекты. Таким образом, проблема финансового обеспечения реализации программы развития туристской сферы в регионе СКФО, имеет в настоящее время особую актуальность.
В настоящее время одним из серьезных источников обеспечения финансирования инвестиционных проектов в туристкой сфере может стать бюджет развития региона. Такое обеспечение финансирования может заключаться как в прямом бюджетном финансировании соответствующих инвестиционных проектов, так и в косвенных мерах – обычном и налоговом кредитовании, предоставлении муниципальных гарантий и т.д. Метод формирования бюджета развития предполагает конкретизацию и методическое обеспечение формирования его доходной и расходной части. При этом формирование доходной части предполагает определение и оценку источников финансирования бюджета развития, а формирование расходной части – выбор оптимального множества инвестиционных проектов и определение порядка их реализации (в том числе – в туристской сфере).
В настоящее время известно несколько путей формирования доходной части бюджета развития. К числу таких путей относятся, в частности, налоговые и неналоговые поступления, а также заимствования из бюджетов верхнего уровня. Однако в рамках настоящей статьи представляется целесообразным остановиться на том способе финансирования бюджета развития, который непосредственно связан с туристскими ресурсами региона – на туристской ренте.
Туристская рента является факторным доходом, который получает собственник туристского ресурса в результате его коммерческого использования.
Субъектами распределения туристской ренты могут быть как собственно туристские организации, непосредственно использующие туристские ресурсы, так и федеральные, республиканские и местные органы власти, если они являются собственниками данных туристских ресурсов и обладают правом полного или неполного отчуждения, т.е. обладают некоторыми элементами из общего «пучка прав» собственности. При этом туристская рента как факторный доход от хозяйственного использования туристских ресурсов должна направляться на развитие самого туризма и распределяться между туристскими организациями, у которых образуется этот факторный доход, и органами государственной власти, имеющими права полного или неполного отчуждения. Теоретически возможны различные формы рентных платежей в сфере туризма, к числу которых можно отнести платежи, увязанные с величиной (объемом) и качеством используемых туристских ресурсов данной туристской организацией; платежи в виде твердой ставки из массы прибыли, нормы прибыли или нормы рентабельности, а также платежи в виде твердой ставки с величины валовой выручки по реализации туристских услуг.
Наиболее обоснованной представляется форма рентных платежей, увязанных с объемом и качеством используемых туристских ресурсов, поскольку туристская рента и есть факторный доход от туристских ресурсом, причем эти ресурсы могут быть учтены в балансовой стоимости на каждый данный период времени. Однако осуществлению этого способа в условиях РФ препятствует отсутствие кадастра туристских ресурсов, что делает невозможной оценку различий в качестве указанных ресурсов.
Увязка рентных платежей с прибылью (валовой, чистой, либо с нормой рентабельности) также может быть весьма рациональна. Однако и этот путь в условиях РФ не применим ввиду того, что российские предприятия заинтересованы не в максимизации прибыли, а в нулевой прибыли и превращении всех доходов в зарплату. Поэтому, по мнению В.М. Козырева, конкретно в современных российских условиях совокупную туристскую ренту целесообразно взимать в форме платежей, увязанных с величиной валовой выручки от реализации туристских услуг, поскольку из всех показателей результата хозяйственной деятельности валовая выручка от реализации услуг, представленная в фактически действующих ценах, является единственным объективным и понятным показателем, который труднее всего скрыть от налоговых органов и государства. По мнению названного автора, в валовой выручке от реализации туристских услуг и в приростных величинах объемов продаж – предельном денежном продукте и предельном доходе – действительно проявляются различия в качестве используемых туристских ресурсов.
Следует отметить, что можно представить еще один вариант формы рентных платежей – платежи в виде твердой ставки с величины добавленной стоимости при производстве туристских услуг. В современных условиях России такой подход более приемлем, чем увязка рентных платежей с нормой прибыли, поскольку, как отмечено выше, российские предприятия заинтересованы в превращении всех доходов в зарплату, которая является частью добавленной стоимости. С другой стороны, представляется, что такой способ в большей степени отражает различия в качестве используемых туристских ресурсов, чем платежи по твердой ставке с валовой выручки. Следует также отметить, что рентные платежи за туристские ресурсы, осуществляемые по предложенной схеме, не могут быть интерпретированы как новый вид налога. Во-первых, рента не является ценообразующим фактором и ее величина устанавливается при уже действующих на рынке ценах, так что ее уплату нельзя использовать как предлог для повышения цен на туристские услуги. Во-вторых, вся величина туристской ренты используется на развитие самой сферы туризма.
Принципиальная схема использования туристской ренты может быть следующая:
Устанавливается твердая ставка рентных платежей от валовой выручки или добавленной стоимости турфирм. Половина этой ставки остается у самих туристских организаций, а другая половина направляется в распоряжение местных органов власти и федеральных и республиканских властей. При этом часть рентных платежей, предназначенных для туристских организаций, передается от фирм, занимающихся выездным туризмом, фирмам, работающим в сфере внутреннего туризма.
Таковы возможные направления обеспечения формирования доходной части бюджета развития туризма в регионе.
Рецензенты:
Джурбина Е.М., д.э.н., профессор, заведующая кафедрой финансов и кредита, ФГАОУ ВПО «Северо-Кавказский федеральный университет» (филиал в г. Пятигорске), г. Пятигорск;
Шихалиева Д.С., д.э.н., доцент, заведующая кафедрой финансов и кредита Северо-Кавказского филиала Московского гуманитарно-экономического института, г. Минеральные Воды.
Работа поступила в редакцию 01.04.2015.
Библиографическая ссылка
Александров В.В., Гевондян А.В. РОЛЬ ГОСУДАРСТВЕННОГО КОРПОРАТИВНОГО СЕКТОРА В РАЗВИТИИ ФИНАНСОВОЙ БАЗЫ ИНДУСТРИИ ТУРИЗМА В СКФО // Фундаментальные исследования. – 2015. – № 2-13. – С. 2871-2875;URL: https://fundamental-research.ru/ru/article/view?id=37577 (дата обращения: 25.04.2024).