Литература Болгарии в ХХ веке не занимала ведущих позиций в мировом литературном процессе. Но наследуя древнейшие традиции, взаимодействуя с литературами других европейских стран, она не только отражала общие тенденции и закономерности развития, но и формировала неповторимость национального литературного мира, выявляла особенности исторического контекста, воссоздавая духовный строй, менталитет народа, личности в перипетиях индивидуальной и общей судьбы.
У каждого народа есть личности, с именами которых связано его достоинство, чувство гордости, понимание величия народа [1; 27]. Возможно, именно Павел Вежинов в наиболее адекватных – и проблемно-тематических, и идейно-эстетических – формах отразил эту традиционность и это новаторство историко-культурной ситуации Болгарии на протяжении полувека – 30–80-х годов ХХ столетия.
Целью исследования данной статьи является анализ философской природы человека в произведениях Павла Вежинова.
Материальну. базу составляют произведения П. Вежинова «Следы остаются», «Табакерка», «Барьер», «Измерения», «Весы». Историко-литературный и проблемно-тематический методы исследования используются комплексно. Базовым методологическим принципом исследования определен компаративный анализ прозы писателя, который формирует основание для синтезирования философских взглядов автора.
Первые произведения П. Вежинова посвящены 1930-м годам. Человек, родившийся в большом городе, он входит в литературу как зачинатель урбанистической тематики, открывая и осваивая новые пласты национального бытия. Реалистические картины города – нищета его окраин, противостояние разных социальных слоев – в его ранней прозе пластичны и достоверны.
Антифашистская борьба, Отечественная война нашли не только прямое отражение в военных корреспонденциях, но и глубокое художественно-психологическое осмысление (в традициях революционного романтизма) в новых произведениях П. Вежинова. Главные герои писателя – коммунисты и народ, партизаны и солдаты, царский офицер и рядовой Народной Армии (повести «Вторая рота», «В долине», рассказы). Вновь ко временам борьбы с фашизмом писатель вернется в 60-е годы в романе «Звезды над нами». Здесь герой П. Вежинова (старый дед Штилян) совершает то, что, казалось бы, не в его силах и способностях: после пережитого потрясения (вместо него расстреляли молодого пастушка) он помогает бежавшим из заключения антифашистам.
В 50-е годы военная, революционная тематика уступает место проблемам социалистического строительства. Переводятся, в частности, многие произведения советских писателей. Не молчит и национальная литература. «Сухая равнина» Вежинова – вещь по многим параметрам показательная. Актуальна проблематика – строительство оросительной системы, озеленение Добруджи. Востребованы герои: строители, инженеры, партийные работники. Жанр производственного романа продиктовал особое внимание к отражению трудовых процессов. …Во всех …жанрово-тематических канонах доминирует принцип повтора, стереотипа, серийного штампа, поскольку авторская установка обязательно определяется принципом соответствия ожидаемому аудиторией, а не попытками самостоятельного и независимого постижения мира [4; 10]. Позиции социалистического реализма укрепляла тенденция идеализации художественных образов.
В эти же годы П. Вежинов открывает как в своем творчестве, так и для литературы Болгарии жанр детективно-приключенческого романа («Следы остаются», «Табакерка»), причем детективный сюжет отнюдь не препятствует проникновению писателя в другой не менее увлекательный мир – мир человеческих чувств и переживаний. Нравственное начало в прозе П. Вежинова углубляется (сб. «Мальчик со скрипкой», «Запах миндаля»). 60-е годы входят в творчество П. Вежинова и новой актуальной темой – полеты человека в космос, возможности контактов с внеземными цивилизациями (в жанре научной фантастики – роман «Гибель “Аляска”»).
В 70-е годы писатели большого таланта и жизненного опыта, жившие в странах «реального социализма», поднимают проблемы, которые, с одной стороны, в предыдущие годы отодвигались на задний план, перекрываемые ритмами строительства новой жизни, с другой же стороны, успели к этому времени не только созреть, но и приобрести весомое, если не сказать, жизнеопределяющее – для нации, как и для отдельного человека, – значение. Это был круг проблем морально-этических: как известно, самые крупные гуманисты прошлого глубоко задумывались над морально-этическими аспектами развития науки, культуры, цивилизации. Эта проблематика по-новому высветила свою структуру общественной и личной жизни, не только придав дополнительную окраску, содержание утвердившимся к тому времени нормам и традициям, но и обнаружив их глубинный, не всегда гуманистический, нравственный смысл. В этом смысле этапным становится роман П. Вежинова «Ночь на белых конях».
Трилогия «Барьер», «Измерения», «Весы» является своеобразной вершиной творческих, философских, нравственно-психологических поисков писателя, итогом полувекового развития современной болгарской литературы, вехою в литературном процессе восточноевропейских стран на одном из крутых поворотов их истории. Специфические особенности любого жанра могут быть установлены полнее и четче при сравнении их с другими жанрами [5; 42].
Повести и роман трилогии не связаны между собой общим кругом героев. Герои меняются. Неизменным остаются хронотоп (современная писателю София), а также «интеллектуализм» главного героя. Правда профессии этих героев разные: Антоний Манаев – композитор, член Союза композиторов («Барьер»), Манол Гугов – профессор, член-корреспондент Академии наук, биохимик («Измерения»), Симеон Игнатов Балевский – архитектор, генеральный директор «Интерстроя» («Весы»). И ситуация – критическая, «пограничная», как сказали бы экзистенциалисты, в которую и попадает этот герой. Мысли и чувства человека (причем из самых одаренных, образованных), его поступки и действия (равно как и нежелание действовать), спроецированные, трансформированные через выпавшие на его долю испытания, – в центре внимания писателя.
Тема, впрочем, вовсе не нова: так Фауст, фигура исключительная как в современном ему мире, так и в среде литературных героев, подвергался испытанию-искушению со стороны Мефистофеля – «подстрекателя», добро и зло в котором перемешаны самым причудливым образом («Частица силы я, желавшей вечно зла, творившей лишь благое»). Фауст искал, познавал вне себя – смысл, и внутри себя – цель, предназначение жизни. Три героя П. Вежинова в своей совокупности проходят этими же путями: познанием вне себя (мира и своего в нем места) и самого себя (по формуле Сократа «Nosce te ipsum»). И, сталкиваясь с выпавшими на их долю испытаниями, проявляют те или иные качества своей, читай общечеловеческой, – натуры.
В центре повести «Барьер» – история встречи и взаимоотношения Антония, популярного композитора, и Доротеи, девушки необычных, что называется сверхъестественных человеческих способностей. Для середины 70-х годов, времени господства «социалистического реализма» – тема более чем необычная, «сверхъестественная». Опираясь на внешнюю занимательность сюжета, писатель глубоко проникает в социальную и моральную структуру личности и общества. Резко контрастны внешнее оформление этого сюжета («ресторанное» даже и не знакомство, жизнь героини в квартире композитора, появление героев на публике и пр., что становится причиной разнообразных сплетен) и внутренний характер, психологическая разработка этой истории. За внешней занимательностью, как это характерно для П. Вежинова, отчетливо проступают нравственно-эстетические основы, психологическая парадигма личности.
В результате исследования нами выявлено, что именно в этом произведении художественное исследование философской природы человека получает мощный творческий импульс. Согласно современным данным, человек представляет собой биопсихологический организм, единство трех основных начал: биологического (природного), социального и психического, – и благодаря им связан с био-, ноо- и психосферами. Именно такую сложную структуру и исследует в своей повести П. Важинов.
В социальном отношении Доротея неадекватная обществу фигура. Когда-то на глазах маленькой девочки погиб под колесами машины ее отец. Мать стала жить в новой семье, где места Доротее уже не нашлось. И девочка перебралась в дом дядьки. Но однажды тот решил изнасиловать Доротею. В результате девочка бежит и из этого дома, а оставшись совсем одна, попадает в больницу для душевнобольных. Единственное место, которое может считаться местом ее естественного пребывания, – сумасшедший дом?! Хотя именно так оно и есть. Ибо среди людей она выглядит если не слишком легкомысленной, то уж точно «белой вороной», как ни парадоксальна эта мысль. Ибо «Человек произошел от птиц!.. Может, ты произошел от лягушки, Антоний. А я – от птиц» [2; 92].
Природное, естественное в большей степени проявляется в человеке, чем это показано в литературе времен социалистического реализма, когда биологические потребности человека принято было удовлетворять в минимальной степени. Складывается впечатление, что в произведении «значительное место занимает фантастика» [5; 37]. Для Доротеи естественно плавать – хотя раньше она никогда не плавала, естественно читать мысли людей и «слышать» музыку, следуя глазами за партитурой музыкального произведения по нотам. Она также легко запоминает огромные тексты, переписывая в музыкальном издательстве ноты, причем повторяет оригинал в высшей степени точно. И никогда ничего не забывает… Именно поэтому для нее так же естественно и летать, как птицы, которые ей гораздо ближе, родственнее, чем самые близкие люди. Ибо в людях есть нечто неестественное, порой отвратительное, чего нет у птиц.
Отсюда – богатство ее внутреннего, психического, эмоционального мира, мира, насыщенного не просто соприкосновением, но существованием внутри, вместе, в гармонии с миром природы. «Я силился припомнить ее лицо… Нет, она не была безликой… И все же это не были определенные черты – лицо ее непрерывно менялось, точно поверхность реки, по которой то переливаются солнечные блики, то пробегают тени облаков… наверно, в этой изменчивости и было заключено его непонятное очарование» [2; 92].
Так же натуральна для Доротеи и гармония с самой собой. И тут нет того труднопреодолимого барьера, который многие возвели внутри себя. Ей не бывает грустно, она не знает злых мыслей, забыв и не желая вспоминать те ужасы, которые остались в детстве. Она вся – в порывах к счастью, как птица в синеве небесной. Не случайно Вежинов наделил свою героиню этим даром – летать как птица. Когда разрушились связи, что соединяют человека и общество, разорвались жестоко и трагично, девушке не осталось ничего другого, как возвратиться к самой себе, к матери-природе, которая и стала ее бескрайним домом, ее пристанищем и возможностью реализовать себя.
Непонятно очарование лица, облика Доротеи, глубина ее переживаний. Непонятна и не понята способность летать…
Человеку для того, чтобы чувствовать себя свободным, необходимо отсутствие правил и законов, что возможно только вдали от общества [3; 8]. А Антоний, которому скорее, чем кому другому (не просто как творческой личности, а как композитору, ибо гармония музыки более всех искусств сродни гармонии природы, Вселенной), было дано понять Доротею, поверить ей и, поверивши, открыть и для себя эту удивительную способность – летать? Что Антоний?.. Это относится к большинству из нас. Барьер… Страх перед барьером… Нерешительность… Снова страх… И утрата. Горечь и ужас от сознания того, что утрачено. Утрачено в том числе и нами самими… Неужели нам никогда так и не преодолеть барьер?!
Таким образом, выявляется, что менее всего писатель склонен уделять внимание социальным аспектам личности: литература социалистического реализма, парадигма которой так настойчиво вводилась и широко разрабатывалась в литературах социалистических стран, абсолютизировала именно это начало человека в явный ущерб всем остальным. Естественно, с другой стороны, П. Вежинов не устраняет этот план структуры личности вовсе: его герой, Антоний, все же во многом зависим от социальных условий и мотивов времени. И действует, во многом подчиняясь именно этому началу, по-своему деформировавшему его творческую личность. Следовательно, «барьер» и возникает у человека, в отношениях между людьми именно вследствие его социальной природы.
Философия концепта «барьер», один из ключевых в художественном мире П. Вежинова, инвариантен «межам», «стене» и др., в отличие от которых он осмысляется не как материальное, физическое препятствие, но скорее как понятие духовное. Антоний преступает «барьеры», разделяющие его с Доротеей как на социальном и в некотором смысле на биологическом уровне, так и на уровне материальной обеспеченности. Но психологический барьер преодолеть для него куда труднее. Духовные, нравственно-психологические испытания неизмеримо сложнее и многообразнее, чем испытания физические.
Рецензенты:
Гильфанова Ф.Х., д.фил.н., профессор кафедры иностранных языков и межкультурной профессиональной коммуникации экономико-правовых направлений, Институт государства и права, Тюменский государственный университет, г. Тюмень;
Хвесько Т.В., д.фил.н., профессор кафедры иностранных языков и межкультурной профессиональной коммуникации экономико-правовых направлений, Институт государства и права, Тюменский государственный университет, г. Тюмень.
Библиографическая ссылка
Шагбанова Х.С., Бабшанова Г.Н. ФИЛОСОФСКАЯ ПРИРОДА ЧЕЛОВЕКА В ТВОРЧЕСТВЕ П. ВЕЖИНОВА // Фундаментальные исследования. – 2015. – № 2-25. – С. 5705-5708;URL: https://fundamental-research.ru/ru/article/view?id=38493 (дата обращения: 20.04.2024).