Связь лошади и автомобиля достаточно четко прослеживается в современной жизни. На эмблемах различных автомобильных марок можно увидеть изображение «стремительно скачущей вперед» лошади (Ferrari, Porsche и т.д.). А крупнейшая в недавнем прошлом венгерская автобусостроительная компания «Ikarus» была основана в конце XIX века в качестве кузнечно-каретной мастерской. Названия типов конных экипажей: купе, фаэтон, кабриолет, ландо также были присвоены автомобильным кузовам [7: 19 с.]. Следует также отметить, что единица мощности лошадиная сила (ЛС), введенная в XVIII веке, продолжала применяться в ряде отраслей техники (главным образом в машиностроении и тракторостроении) вплоть до недавнего времени. От единицы измерения мощности horse power (лошадиная сила) в английском языке, появился целый ряд терминов: brake-horse-power ‘замеренная мощность’, indicated horse power ‘индикаторная мощность’, fractional-horse-power ‘мощность меньше лошадиной силы’, tow-rope horse power ‘буксировочная мощность’ и т.д.
Близость концептов лошадь и автомобиль наблюдается также в наличии схожих признаков, отраженных в их содержании: скорость, перевозка грузов и людей, свобода/независимость, материальная ценность и т.д.
В отечественном языкознании концепты лошадь и автомобиль уже становились объектами единого исследования (Булатникова Е.Н. «Концепты лошадь и автомобиль в русском языке», 2006), где автором было широко рассмотрено языковое, ассоциативно-фоновое и национально-культурное содержание данных концептов. Предпринимаемый нами семантический анализ концептов лошадь и автомобиль предполагается провести на материале трех разносистемных языков (осетинского, русского и английского), и направлен он на изучение семантических параллелей в сопоставляемых лингвокультурах.
Прежде чем перейти к описанию семантических параллелей лошади и автомобиля, следует подчеркнуть, что русское автомобиль и английское automobile восходят к греко-латинскому композиту (греческое autos ‘сам’, латинское mobilis ‘подвижной, движущийся’, т.е. самодвижущийся). С ними мы также сближаем и осетинское хæдтулгæ ‘автомобиль’ (букв. самокат, самокатный), образованное, по всей видимости, путем калькирования, хотя встречается также в фольклорных и художественных текстах в значении арба-самокат [1: 158 c.]: хæдтулгæ – мæ уæрдон, мæ фæндаг – уæрæх… – моя арба – самокат, мой путь широк [10: 11 с.].
В «Большом русско-осетинском словаре» Л.Б. Гацаловой и Л.К. Парсиевой в словарном гнезде «Автомобиль» приводится несколько переводов и выражений с этим словом:
• автомобиль, -я, м. автомобиль, хӕдтулгӕ, машинӕ;
• грузовой автомобиль уӕзласӕн машинӕ;
• легковой автомобиль рог машинӕ [5: 11 с.].
В лексикографических источниках слово автомобиль толкуется как ‘самодвижущееся транспортное средство, работающее на двигателе внутреннего сгорания для перевозки грузов и пассажиров по безрельсовым дорогам’ [3: 27 с.]. Однако в рамках нашего исследования мы предлагаем относить сюда также и некоторые другие виды транспорта, что дает больший материал для описания семантической преемственности концептов лошадь → автомобиль. В этой связи не случайно выражение iron horse ‘железный конь’, первоначально означавшее паровоз, которое затем распространилось на велосипед и другие виды транспорта.
В своем фундаментальном труде Ю.С. Степанов («Константы: Словарь русской культуры»), описывая концепт «культура», ссылается на Эдварда Бернетта Тайлора и указывает на введенный им термин эволюционных рядов в отношении явлений культуры, распределяющихся по видам, внутри которых происходит эволюция. Рассматривая в качестве примера эволюционный процесс от кареты к автомобилю, ученый дополняет термин Тайлора, называя его эволюционным семиотическим рядом, т.к. в отношениях между компонентами ряда, черты предшествующего звена становятся знаком последующего. Ю.С. Степанов объясняет введенное им дополнение принадлежностью понятия «знака» к семиотике (науке, изучающей знаки и знаковые системы) [9: 17–18, 20 с.].
В рамках эволюционной цепочки лошадь → автомобиль, а точнее лошадиный транспорт → автомобиль наблюдается перенос имени с одного предмета на другой. Именно под этим Ю.С. Степанов понимает эволюционные семиотические ряды, отражающие процесс замещения одного предмета другим и перенос на второй черты первого, что тождественно переносу имени с предшествующего на последующий эволюционный ряд, а также возникновению нового слова на основе исходного [9: 26 с.].
Данный процесс весьма показателен в ряде европейских языков, где само слово, обозначающее автомобиль, первоначально имело значение экипажа или повозки. Сравните в немецком: Wagen ‘экипаж, повозка’ → ‘автомобиль’; во французском: voiture ‘экипаж, повозка’ → ‘автомобиль’; в английском: car ‘колесница’ (главным образом в поэтической речи) → ‘автомобиль’; кроме того в английском языке существует широкий ряд других примеров подобного рода:
• brougham ‘одноконный закрытый двух- или четырехколесный экипаж для двух или четырех человек с сиденьем для кучера спереди’ → ‘ранний тип автомобиля, напоминающий купе, часто на базе электродвигателя’, ‘лимузин или большая машина с открытой кабиной для водителя’;
• cab ‘наемный экипаж, запряженный лошадью’ → ‘такси’;
• coach ‘коляска, карета’ (пассажирская или почтовая) → ‘пассажирский вагон’ (американский английский: где есть только сидячие места; отсюда coach class ‘эконом класс в самолете’), ‘одноэтажный автобус’ (часто междугороднего сообщения);
• gig ‘кабриолет, двуколка’ (двухколесный экипаж, запряженный одной лошадью) → ‘гичка’ (быстроходная лодка);
• hack, hackney ‘наемный экипаж, запряженный лошадью’ → ‘такси’;
• mule ‘мул’ → ‘тягач’ (автомобиль или трактор, предназначенный для тяги прицепов и платформ);
• omnibus ‘конка, омнибус’ → ‘автобус’ или ‘пригородный автобус’;
• phaeton ‘коляска с откидным верхом на лошадиной тяге’ → ‘тип кузова легкового автомобиля с открывающимся откидным верхом’;
• rig ‘конный экипаж’ → ‘автопоезд’, ‘автобус’, ‘большой восьмиколесный грузовик’, ‘автомобиль/карета скорой помощи’, ‘транспортное средство’ (американский английский);
• roadster ‘легкий экипаж’(первоначально верховая или упряжная лошадь, используемая для дальних поездок) → ‘двухместный автомобиль с откидным верхом’, ‘дорожный велосипед’, ‘судно, стоящее на рейде’;
• tandem ‘упряжка цугом’ (запряженный парой лошадей цугом) → ‘велосипед-тандем’ (для двух или более ездоков), ‘автомобиль с прицепом’;
• wagon ‘тележка, повозка’ (в которую запряжена лошадь) → ‘грузовой вагон’, ‘фургон’, ‘корабль’, goods wagon ‘товарный вагон’, ‘вагон-платформа’ (британский английский), paddy wagon, patrol wagon ‘полицейский фургон’ (американский английский), station wagon ‘автомобиль-универсал’ (американский английский).
В русском языке имеется также ряд ЛЕ, которые отражают семантическую преемственность концептов лошадь (лошадиный транспорт) → автомобиль:
• кабриолет (франц. cabriolet) ‘двухколесная повозка, запрягаемая лошадью’ → ‘тип кузова автомобиля с откидным верхом’;
• карета ‘закрытый конный экипаж’ → ‘карета скорой помощи’ (данное выражение часто используется в СМИ);
• колымага ‘старинный закрытый четырехколесный экипаж’ → ‘громоздкая неуклюжая повозка’ → ‘громоздкая неуклюжая машина’;
• тарантас ‘крытая четырехколесная повозка’ → ‘негодный автомобиль’;
• тяжеловес ‘лошадь, перевозящая большие грузы’ → ‘тяжелогрузный поезд, автомобиль, судно’;
• тяжеловоз ‘рабочая лошадь, перевозящая грузы и выполняющая тяжелые работы’ → ‘машина, судно, самолет, перевозящая большие грузы’;
• фаэтон ‘коляска с откидным верхом на лошадиной тяге’ → ‘тип кузова легкового автомобиля с открывающимся откидным верхом’;
• фура (нем. Fuhre) ‘большая длинная телега для клади’ → ‘машина с длинным закрытым кузовом, используемая для перевозки грузов’;
• фургон (франц. fourgon) ‘крытая повозка’ → ‘тип закрытого автомобильного кузова’.
В осетинском языке семантическая преемственность концептов лошадь (лошадиный транспорт) и автомобиль отражена в лексемах:
• гуыффæ ‘кузов повозки’, ‘кузов автомобиля’;
• уӕрдон «арба», может употребляться и в отношении автомобиля в иронической коннотации.
Дефицит в осетинском языке ЛЕ подобного рода, возможно, обусловлен недостаточным развитием гужевого транспорта. Вероятно, в горных условиях наиболее предпочтительным способом передвижения была верховая езда, а гужевой транспорт, используемый для перевозки грузов, не отличался сложной конструкцией. Вдобавок, следует отметить, что у осетин лошадь не часто применялась в качестве тягловой силы, эту функцию обычно выполняли быки: Мæ гутон, мæ галтæ – мæнæн дæр цæттæ – Мой плуг и быки – и у меня наготове [10: 11 с.]. Лошадь же, в основном, использовалась в качестве верхового животного. В подтверждение этому приводим ряд глаголов, указывающих на предпочтение передвижения верхом, которые в осетинских фольклорных текстах встречаются чаще, чем в русских и английских: фæсарц бадын, фæсабæрцæ бадун(диал.) – сидеть за лукой седла лошади, т.е. вторым на лошади; фæсарц сæвæрын/сбадын кæнын – усадить вторым на лошадь (за луку седла) и т.д.
Семантическая преемственность концептов лошадь и автомобиль наблюдается не только в отношении транспортного средства, но также и в ЛЕ, описывающих человека по отношению к лошадиному экипажу или к автомобилю.
Наиболее частым способом образования подобных ЛЕ, по крайней мере, в английском языке, являются те случаи, когда водитель именуется по названию лошадиного транспортного средства:
• cab driver, cabman, cabby ‘водитель такси’ (cab ‘наемный экипаж, запряженный лошадью’ → ‘такси’);
• coachman ‘кучер’ → ‘водитель пожарной машины’ (coach ‘карета’ → ‘пассажирский вагон’, ‘одноэтажный автобус’);
• hack ‘водитель такси’ (hack ‘наемная лошадь’ → ‘наемный экипаж’ → ‘такси’).
В русском языке, мы также имеем лексему аналогичного рода:
• лихач ‘кучер щегольского экипажа с резвой лошадью, а также щегольской экипаж с такой лошадью’ → ‘водитель, склонный к быстрой езде, пренебрегающий правилами дорожного движения’ [8: 189 с.].
Часть лексем подобного рода образована от глаголов. К примеру, в английском языке от глагола to drive ‘вести, ехать, ездить’ (в экипаже → в автомобиле) образована лексема driver ‘кучер’ → ‘водитель’.
В осетинском языке от глагола тæрын ‘гнать, погонять’ образована лексема бæхтæрæг ‘кучер, извозчик’ → тæрæг ‘водитель’ (последнее встречается крайне редко, наиболее употребительным в осетинском является лексема шофыр): Трактор дзыхълæуд фæкодта. Йæ тæрæг йæ бынатæй расæррæтт ласта – Трактор резко остановился. Его водитель спрыгнул со своего места [2: 236 с.]. В «Современном русско-осетинском разговорнике» авторы – Л.Б. Гацалова и Л.К. Парсиева – используют в этом значении лексему машинӕскъӕрӕг: Можно посмотреть Ваши водительские права? Дӕ машинӕскъӕрӕджы бартӕм дын ӕркӕсӕн ис? [6: 52 с.]. В «Большом русско-осетинском словаре» те же авторы переводили слово «водитель» как скъӕрӕг, найдя позже весьма удачный эквивалент – машинӕскъӕрӕг, так как скъӕрӕг стал в современной речи употребляться в переносном сленговом значении «гонщик» [5: 77 с.].
В русском языке глагол водить (также вести; от которого образовано существительное водитель) имеет ряд значений. Что касается управления каким-либо транспортом, данный глагол употребляется в отношении вождения автомобилей (автобусов, троллейбусов), судов, поездов [3: 139 с.]. В случае же с английским chauffeur, русским шофер и осетинским шофыр, то все они восходят к французскому chauffeur ‘кочегар, истопник’. Данное слово указывает на особенность первых автомобилей, работавших на паровом двигателе, и характер действий, производимых их машинистами (забрасывание в топку угля или дров).
Согласно Е.Н. Булатниковой, семантическая деривация отглагольного существительного извоз также отражает эволюционную цепочку извозчик → водитель через признак ‘перемещение за плату’; ‘перевозка грузов или людей на лошадях’ → ‘перевозка пассажиров на автомобиле’. Е.Н. Булатникова также указывает на изменение синтаксической структуры при употреблении лексемы извоз: ‘держать извоз, уйти в извоз’ → ‘заниматься (частным) извозом’ [4: 55 с.].
Семантическую преемственность концептов лошадь и автомобиль можно также проследить через различные глаголы, однако их не стоит сводить лишь к эволюционной цепочке лошадь → автомобиль, так как они многозначны и охватывают широкий спектр действий.
В английском языке помимо глагола to drive ‘вести, ехать, ездить’ (в экипаже → в автомобиле); существует также ряд других глаголов, подчеркивающих данную семантическую преемственность. Это фразовые глаголы to get on ‘садиться (на лошадь)’ → ‘садиться (на велосипед, в автобус, в поезд, в самолет; и иногда в машину)’, to get off ‘спешиться, слезать (с лошади)’ → ‘слезать, сходить, выходить (с велосипеда, автобуса, поезда, самолета)’, а также глаголы to race ‘мчать, гнать (лошадь) → (автомобиль)’, to start ‘трогаться (о лошади)’ → ‘отправляться, пускаться, трогаться (об автомобиле)’. Сюда же также относим и существительное starter ‘стартер, т.е. устройство для запуска двигателя автомобиля’.
В русском языке к подобным глаголам мы относим: садиться (на лошадь) → (в автомобиль, автобус, поезд и т.д.); гнать (лошадь) → (автомобиль); тронуться ‘начать движение, отправиться в путь’(о лошади) → (об автомобиле, автобусе, поезде и т.д.).
В осетинском языке мы имеем следующие глаголы: бадын ‘сидеть’ (бæхыл бадын ‘сидеть на лошади’) → (машинæйы бадын ‘сидеть в машине’); хизын ‘слезть, выйти’ (бæхæй хизын ‘слезть с лошади’) → (машинæйы рахизын ‘выйти из машины’); скъæрын (бæх скъæрын ‘гнать лошадь’) → (машинæ скъæрын ‘водить/вести машину’).
В английском языке мы находим большее количество ЛЕ, подчеркивающих семантическую преемственность концептов лошадь → автомобиль. Это можно объяснить тем, что среди наиболее видных изобретателей автомобилей (К. Бенц, Г. Даймлер, А.В. Майбах – Германия; Э. Левассор – Франция; В. Лянча – Италия; Г. Ледвинк, Ф. Порше – Австро-Венгрия), которые нередко становились фабрикантами, были представители Англии (Г. Ройс, Г. Остин) и США (Р. Олдс, Г. Форд). Следует также отметить, что США наряду с Францией были из тех стран, где выпуск автомобилей уже к 1900 году достиг 3000 единиц в год [7: 65, 67 с.]. Учитывая то, что автомобиль создавался на базе гужевого транспорта, а также бум автомобилестроения в западных странах, в том числе в Англии и США, обилие английской лексики, подчеркивающей данную семантическую преемственность, представляется нам вполне объяснимой.
В заключение следует отметить, что в ходе проведенного нами исследования в рассматриваемых языках было обнаружено наличие лексики, указывающей на связь концептов «лошадь» и «автомобиль» в аспекте семантической преемственности. Это говорит об универсальности исследуемого нами концепта, т.к. в трех разносистемных языках имеют место схожие процессы. Однако словарный объем лексики подобного рода варьируется, что дает нам возможность выдвинуть следующую идею: автомобилестроение, возникшее на Западе, впоследствии распространилось и в восточных странах, языки которых чутко отреагировали на нововведение.
Рецензенты:Гацалова Л.Б., д.фил.н., заведующий кафедрой, ФГБОУ ВПО «Северо-Осетинский государственный университет им. К.Л. Хетагурова», г. Владикавказ;
Парсиева Л.К., д.фил.н., доцент, ФГБОУ ВПО «Северо-Осетинский государственный университет им. К.Л. Хетагурова», г. Владикавказ.
Работа поступила в редакцию 12.02.2015.
Библиографическая ссылка
Чибиров Т.Н. КОНЦЕПТЫ «ЛОШАДЬ» И «АВТОМОБИЛЬ» В АСПЕКТЕ СЕМАНТИЧЕСКОЙ ПРЕЕМСТВЕННОСТИ В ОСЕТИНСКОМ, РУССКОМ И АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКАХ // Фундаментальные исследования. – 2015. – № 2-2. – С. 438-442;URL: https://fundamental-research.ru/ru/article/view?id=36835 (дата обращения: 23.04.2024).