Языковая картина мира – выраженное с помощью языковых средств видение мира, система знаний человека о действительности, формирующаяся в результате его контактов с окружающей реальностью и имеющая национальный характер [8].
Исследование национальной языковой картины мира является актуальной проблемой лингвокультурологической науки. Языковая картина мира отражает национально-культурную специфику мировидения народа – носителя языка. На основе произведений художественной литературы можно описать языковую картину мира отдельного народа.
Данная работа посвящена описанию языковой картины мира чувашского народа на основе анализа романа «Черный хлеб» Н. Ильбекова. Н.Ф. Ильбеков – известный чувашский прозаик, переводчик. Его самое известное и весомое произведение – роман «Черный хлеб», посвященный дореволюционной жизни чувашского народа. В романе «Черный хлеб» отражается вся жизнь чувашского народа: повседневный быт, культура, праздники и обычаи и т.д. Поэтому произведение представляет большой интерес с точки зрения лингвокультурологии.
В литературе имеются лишь отдельные исследования, посвященные изучению языковой картины мира чувашского народа. Кроме того, роман «Черный хлеб» Н. Ильбекова, представляющий большой интерес с точки зрения национально-культурной специфики, не подвергался лингвокультурологическому анализу.
Данное состояние проблемы явилось основанием для проведения нашего исследования.
Цель работы: описать языковую картину мира чувашского народа на основе анализа лексики с национально-культурным компонентом значения, ономастических единиц, фразеологизмов, лингвокультурологических полей романа «Черный хлеб» Н. Ильбекова.
Материалы и методы исследования
Исследование проведено на основе анализа лексики произведения «Черный хлеб» Н. Ильбекова. С целью описания языковой картины мира чувашского народа нами изучена безэквивалентная лексика, слова с национально-культурным компонентом значения, характеризующие специфику лингвокультурной ситуации описываемого времени, ономастические единицы, фразеологизмы и пословицы, обряды и обычаи. Безэквивалентная лексика распределена по тематическим группам и подтверждена примерами из анализируемого произведения. Фразеологизмы и пословицы переведены на русский язык, к некоторым из них дан буквальный перевод. Опираясь на художественный текст, были описаны обычаи и обряды чувашского народа.
Большое внимание уделялось описанию лингвокультурологических макрополей, состоящих из множества микрополей.
Результаты исследования и их обсуждение
На языковые особенности романа «Черный хлеб» Н. Ильбекова непосредственное влияние оказала лингвокультурная ситуация России конца XIX – начала XX века, воспринятая и переосмысленная языковым сознанием автора. Языковая картина мира чувашского народа нашла отражение в языке анализируемого произведения и более всего в лексике: безэквивалентных словах, фразеологизмах, ономастических единицах, словах с национально-культурным компонентом значения, характеризующих специфику лингвокультурной ситуации описываемого времени и т.д.
Лексика с национально-культурным компонентом значения представлена в романе «Черный хлеб» следующими единицами:
I. Безэквивалентные слова:
1. Религиозно-мифологическая лексика:
Пюлех (пÿлěх) – миф, провидение, божество, якобы раздающее людям счастливые или несчастливые жребии. Чук, чукление (чÿк, чÿклеме) – языческое моление с жертвоприношениями. Само слово «чÿк» многозначно. В определенных случаях оно означает и жертвоприношение, и место совершения такого обряда, и некое божество высшего разряда, а также употребляется как ритуальный возглас, обращенный к Турă. Юмась (юмăç) – знахарь, знахарка, ворожея: Стараясь исцелить старика от немоты, родственники побывали в дальних деревнях у самых опытных и прославленных юмозей, не скупились во время чукления, усердно молились всемогущему Пюлеху [2].
Йерехь (йěрěх) – символ злого духа в виде фигурки из дерева или другого материала: Поплутав по оврагу, речушка весело выбегает на зеленую поляну и вскоре впадает в более глубокую речку – Карлу. Широкая низменность, раскинувшаяся на полевой стороне, недалеко от устья, называется Керегаськой. Местные жители приходят сюда задабривать жертвами зловредного Йереха … [2].
2. Праздники, обряды:
Агадуй (акатуй) – весенний праздник чувашей, посвященный земледелию. В старом чувашском быту агадуй начинался перед выходом на весенние полевые работы и завершался после окончания сева яровых.
1) Распорядитель агадуя торжественно облачил Имеда в новый пиджак.
2) Агадуй всегда завершается скачками.
3) В прошлые годы перед агадуем борец всегда отдыхал неделю, занимался только мелкими домашними делами, но в нынешнем году поднакопить силенок не пришлось.
Синьзе (çинçе) – старинный обряд охранения земли, когда на несколько дней запрещались работы на ней. Услышав, зачем девушка приходила в поле, Тухтар с укором сказал: – Кто же полет до празднования синьзе? – Да я совсем и не полола [2].
3. Бытовая утварь:
Алдыр (алтăр) – ковш, сосуд для напитков, цельнодолбленая утварь: Сегодня, как обычно, Тухтар поднялся по старой пастушьей привычке с восходом солнца. Можно было бы и отдохнуть, но Тухтар не любил сидеть без дела. Всегда найдет какое-нибудь занятие: то кадку старую починит, то красивый алдыр из березового корня вырежет – да такой, что все дивятся. Да мало ли что можно сделать, было бы только желание [2].
4. Национальная одежда, украшения:
Сурбан (сурпан) – женская головная повязка в форме узкого полотенца с вышитыми концами: По старинному обычаю батыра встретила невеста, свадьбу которой должны играть в нынешнем году. Она держала перед собой вытканный собственными руками сурбан. Распорядитель агадуя торжественно облачил Имеда в новый пиджак. Девушки запели хвалебные такмаки, невеста пришила к пиджаку разноцветный конец сурбана [2].
Чапан (чаппан) – широкая одежда, надевавшаяся поверх шубы: Шингель развернул чапан, старательно расстелил его на траве, покряхтывая, начал усаживаться…
5. Национальные блюда, напитки:
Хуплу (хуплу) – круглый большой пирог со сложной мясо-крупяной начинкой. Начинка хуплу была сложной, составной: первый слой – из полусваренной каши или мелко накрошенного картофеля, второй – мелкорубленного мяса, третий – тонкого слоя жирного мяса или сала. Хуплу для гостей готовили из теста, замешанного на молоке с добавлением яиц [5]. И сейчас стол ломился от всякой снеди. Посередине на деревянном подносе аппетитно поблескивал подрумяненной корочкой большущий, пышный, как пуховая подушка, хуплу [2].
Карчама (кăрчама) – медовая бражка, изготовлявшаяся из хмелевого отвара и разбавленного меда: – М-да, сколько ни пил я, но такого карчама, как у вас, нигде пробовать не приходилось! – восторженно воскликнул Узалук, жадно втягивая вздрагивающими ноздрями воздух. – И водки царской не нужно, когда есть такая вещь [2].
II. Слова с национально-культурным компонентом значения, характеризующие специфику лингвокультурной ситуации описываемого времени: тарантас, землемер, дьяк, лавочник, урядник, тройка, староста, сход, волость, соломенная крыша.
III. Ономастические единицы, которые имеют историческую отнесенность, социальную принадлежность: в романе «Черный хлеб» автор использует исконно чувашские собственные имена: Каньдюк, Сайте, Сэлиме, Тимрук, Тухтар, Шеркей, Элентей, которые по отношению к русскому языку являются безэквивалентными. Также в тексте произведения встречаются топонимы: Утламыш – название деревни, где происходят основные события романа «Черный хлеб»; Юман, Карас – названия озер.
IV. Фразеологизмы и пословицы.
В романе «Черный хлеб» встречается много фразеологизмов, большинство из которых имеет национально-культурную специфику: чěрне хури чухлě тăмасть – ничего (букв. кончика ногтей) не стоит, аллуна ирěке яр – руки распускать, турти кěске – (букв. оглобли коротки) вспыльчивый, раздражительный человек, çунат хушăнчě – крылья выросли, утмăл турат – (букв. шестьдесят веток) василек, кěççе пит – (букв. войлочное лицо) бессовестный, бесстыжий, тÿрě чунлă – с открытой душой и т.д.
Значительное место в романе занимают пословицы: Ěмěр сакки сарлака – Скамья жизни широка; Хура çăкăр çиекен хур пулман тет – Того не насытила беда, кто не ел черный хлеб; Пăхман хěвеле пăхтараймăн – Не заставишь солнце светить, когда оно за тучами; Çул хěрринчи ясмăк пек: кам ÿркенмест, çав таптать – Как чечевица у дороги: кому не лень, тот заходит и потопчет; Кая юлсан – каю шăтать те, ят каять, малта пулсан – ял курать те чыс пулать – Опоздаешь – зарастет отавой да ославишься, опередишь – увидят люди да прославишься.
V. Обряды и обычаи
Н. Ильбеков в романе «Черный хлеб» уделяет большое внимание описанию обрядов и обычаев чувашского народа, например:
– угощение гостей начиналось с подачи ковша (алдыра) пива, гостю предлагали выпить подряд три раза – это предписывалось традицией; как отмечает В.И. Сергеев, алдыр имел сакральный смысл, предназначался для обрядовых действий, жертвоприношений, свадеб, а также для встречи почитаемых людей, торжественных трапез;
– обычай проведения праздника синьзе, когда на 3 дня запрещались любые работы, и особенно работы на земле; чуваши полагали, что после посева земля «зачала» и поэтому следует соблюдать покой и тишину. Все люди должны были соблюдать табу: нельзя стучать, рвать траву, копать землю, красить рубашки, топить печь, ступать босыми ногами, пахать, рыть, вбивать колья и т.д.; за нарушение запрета обливали холодной водой, также считали, что нарушителя может ударить молния, урожай побить градом [6].
– обряд воровства воды: одного холостяка женили на деве Воде из чужого источника, чтобы переселилась она в селение мужа, где наступила засуха, и прогнала ее; жениться этому человеку на женщине нельзя; жизнь у него была недолгой и судьба его родной деревни была страшной – сжигали ее дотла [3].
На материале романа «Черный хлеб» Н. Ильбекова можно выделить лингвокультурологические поля, которые В.В. Воробьев определяет как «иерархические системы единиц, обладающих общим языковым значением и отражающих в себе систему соответствующих понятий культуры». Они пронизывают все культурное пространство художественного текста, выступая своеобразными маркерами лингвокультурной ситуации описываемого периода и языковой личности автора произведения [8].
В романе «Черный хлеб» можно выделить несколько лингвокультурологических макрополей, с одной стороны, взаимосвязанных друг с другом и, с другой, состоящих из отдельных микрополей.
Все содержание произведения «Черный хлеб» пронизано всеобъемлющим понятием, имеющим глубокий философский лингвокультурологический смысл, – понятием «Жизнь», противопоставленном «Смерти», что отразилось и в композиции романа «Черный хлеб».
В тексте романа «Черный хлеб» четко выделяются связанные друг с другом лингвокультурологические поля «Человек», «Культура», «Природа», «Абстрактные категории», состоящие из множества микрополей.
Лингвокультурологическое поле «Человек» представлено двусторонне: внутренний мир человека, отразившийся в микрополе «Чувства», и его «Образ жизни». В микрополе «Чувства» можно выделить «Любовь», «Ненависть», «Дружба». В микрополе «Образ жизни человека» – микрополя «Семья и родственные отношения», «Сословный образ жизни», «Род деятельности человека». Из перечисленных микрополей в романе «Черный хлеб» больше внимания уделяется описанию микрополей «Чувства» и «Семья и родственные отношения».
Главный герой романа, Шеркей, стремясь к богатству, разбивает свою семью, приносит всем страдание и горе. Он не обращает внимания на чувства близких ему людей и остается один.
Лингвокультурологическое поле «Культура» можно разделить на микрополя «Духовная культура» и «Материальная культура». В составе «Духовной культуры» – «Обычаи и приметы чувашского народа», «Религия». В поле «Материальная культура» представлены лексемы, связанные с бытовыми реалиями жизни чувашского народа в конце XIX – начале XX века.
К вышеназванным лингвокультурологическим полям тесно примыкает «Природа», которую удобнее анализировать по временам года – «Зима», «Весна», «Лето» и «Осень».
Лингвокультурологическое поле «Абстрактные категории» представлено в тексте романа «Черный хлеб» микрополями «Время», «Место и пространство».
Заключение
Таким образом, роман «Черный хлеб» Н.Ф. Ильбекова многосторонне отражает языковую картину мира чувашского народа, которая проанализирована нами на примере безэквивалентной лексики чувашского языка: слов с собственно национально-культурным компонентом значения, ономастических единиц, фразеологизмов, пословиц, обрядов и обычаев. В тексте произведения чаще встречаются реалии культуры, характеризующие религиозно-мифологическую лексику. Это связано с тем, что Н. Ильбеков в своем произведении описывает жизнь чувашей-язычников, в религии которых было много богов и духов. Лингвокультурологические поля, описанные нами, позволяют сделать вывод о том, что самое важное место в жизни чувашского народа занимают понятия «Жизнь» и «Смерть», противопоставленные друг другу.
Печатается при поддержке гранта Стерлитамакского филиала БашГУ (В14-36, приказ № 329 от 20 марта 2014 г.).
Рецензенты:
Абдуллина Г.Р., д.фил.н., профессор кафедры башкирского языка Стерлитамакского филиала Башкирского государственного университета, г. Стерлитамак;
Пятаева Н.В., д.фил.н., профессор кафедры русского языка, стилистики и журналистики Стерлитамакского филиала Башкирского государственного университета, г. Стерлитамак.
Работа поступила в редакцию 28.10.2014.